Статья Эдварда на Pikabu:

Очередной поиск… (когда надежда тает, главное её не потерять)

Чертов чемпионат мира. У меня просто нет слов. Нас прижали к земле. Полеты запрещены в радиусе 130 км от Москвы. Попали все. Вот, то есть буквально все. Никто не может взлететь, любой флайт-план будет отменен. Мы дежурим на земле… да, в случае если понадобится наша помощь по заявке МЧС, нам дадут вылет. Но вылет только на спасение пострадавшего, а нам нужны полеты на поддержание навыков пилотирования. Посидите 2 недели без вылетов… и не прогулка потом вас ждет в спокойном небе. Нужно лететь, спасать человека, погибающего в природной среде. Наверняка нужна будет посадка… и посадка не на подготовленную площадку, а на поляну, а поляна та в лесу, да с приличным ветром. Одним словом, маразм наших российских реалий убивает.

На кой черт вообще мы строим многомиллиардные футбольные стадионы, в то время как успехов добиваемся в хоккее…

Зачем весь этот бред с закрытием неба наглухо… Кому это надо?

Что, черт побери, владелец вертолета за миллион долларов решит направить его на стадион с болельщиками во время матча???!!!

Да черт с ним… даже если решит, он что флайт-план подавать будет? Или другие легальные пути использовать? Короче, небо закрыто для всех законопослушных граждан. А остальные спрашивать разрешения точно не станут. Абсурд и ересь… Но… до 17 июЛя небо закрыто и точка. Живем, как живем и ничего с этим не поделать. Отвлекся я…

7 июня. Накануне, кто-то шепотом, по телевизору, сказал, что в лесах Подмосковья вовсю пошли грибы и народ начал активно собираться на природу.

Я помнится не придал этому значения. Они, наверное, есть, эти грибы, но сколько их там реально - слёзы. Дни холодные, ночи и того хуже. Может повезло кому и набрел на полянку, а в общем и целом, еще откровенно рано. Одним словом, пенсионеры поверили и ломанулись в лес. Так уж вышло, что в этой толпе желающих оказался и наш Объект поиска. В шесть утра, седьмого числа, дед поехал за грибами. Что совсем плохо, в данной истории, телефон он с собой не взял, а все, кто читает мою писанину в курсе, что мы вылетаем и беспроблемно вытаскиваем тех, кто в данный момент на связи с телефоном, ибо это практически 100% способ локализовать пострадавшего с вертолета. Одним словом, не вернулся наш дед к вечеру, как обещал. Родственники начали поиски самостоятельно. Потом подали заявление в полицию а, заявка в «Лиза Алерт» попала вообще только 9-го числа уже вечером. Лес огромный, вокруг такие же по площади поля. На момент нашего вылета 10-го числа в лесу уже работали поисковые группы и кинологи. Естественно все силы были брошены на лес, нам же было необходимо осмотреть с воздуха поля.

Вылет готовили на утро, ибо в ночи осматривать нечего. Сильно напрягало что ночи холодные и три ночевки на земле под дождем это очень серьезно. Как назло, дед одет в камуфляж… поди разгляди его в подстилающей поверхности.

Собираемся на вылет. В экипаже трое, надо осматривать тщательнее и полноценно с двух сторон от вертолета. Укладка всегда с собой и наготове, термос с горячим чаем заливается уже перед самым вылетом. Хелипорт непривычно пуст.

Витя занимает кресло КВС, Лодочник в левой чашке, мое места справа сзади. Так мы сможем осматривать больше площади на один заход. Слева от меня укладка, термос и еще куча полезного барахла на все случаи жизни.

Траффик нулевой, никто не взлетает и не садится. Все замерло… тишина… воздух словно превратился в плотный кисель, который сожрал все привычные звуки вертолетной площадки. Докладываем взлет не вышке, как обычно, а «траффику»… потом обычная связь по маршруту с Внуково-Подход, в полном одиночестве мы скребемся над МКАДом в сторону Варшавки. При проходе зоны Домодедово нас, как обычно, просят прижаться к земле, чтобы не мешать заходящим по схеме бортам. Взгляд по привычке скользит по правой полусфере, я понимаю, что нет ни встречных, ни пересекающих, но есть птицы, которые, впрочем, мешают нам не часто. Через тридцать минут мы прибыли на место. Ощущение киселя тут же улетучивается, докладываю начало работы нашему АК (Авиакоординатор). Сделав вираж, идем сразу к центру поля, приняли решение работать от него правым разворотом по расходящейся спирали. На вираже отмечаем все линии ЛЭП и вышки. Они нам не мешают, но контролировать их местоположение жизненно необходимо. На таком поиске шансы всегда 50/50 и мало кто думает, что пострадавшего нам удастся обнаружить. Естественно, мы сделаем все что можем, мы проутюжим эти поля пока есть запас топлива, мы не уйдем пока не будем уверены, что не пропустили ни одного квадратного метра… но Объект поиска может в это время быть в лесу, а не на поле. И как раз там сейчас работают пешие группы, но опять же, три холодные ночевки под дождем. Что тут говорить, заявка пришла откровенно поздно. Важен каждый час, а тут уже трое суток.

Начинается утомительная карусель над полем, мы практически все время в вираже. Нельзя ни на секунду отвести взгляд с земли. Мы привычно ищем в мелькающей траве под нами то, чего там быть не должно. Взгляд цепляется за все «инородное», пакет, желтый куст сорняка, кусок ржавого железа… за все что не соответствует стандартному набору трех-пяти паттернов для этого поля. В гарнитуре только отдельные команды друг-другу, на предмет контроля спирали

- держи 50

- широко отошел

- еще прижмись к треку

- скорость

- низко идем

Поле несколько напоминает трапецию и чем дальше мы от центра, тем чаще мы переходим в горизонтальный полет.

Наконец на одном из таких участков, там, где еще секунду назад никого не было, из травы поднялась фигура в камуфляже и очень медленно начала двигаться в сторону вертолета. Мы идем встречным курсом. До грибника примерно триста метров. Мы гасим скорость до нуля. Облетаем деда, параллельно осматривая площадку для посадки прямо под нами.

Привычное:

- открываю дверь

- слева чисто

- справа, под хвостом чисто

- Правая лыжа на земле

- левая на земле

Двигатель не глушим, я выскакиваю и бегом пробегаю 30 метров до грибника. По всем приметам подходит. Камуфляж, корзина, сапоги.

- Владимир?

- Да, я

У деда на глазах слезы. Он 40-к раз уже попрощался с жизнью и семьёй.

Три ночи он пролежал под дождем в этом поле. Пробовал ползти. Но поле огромное. Силы его покинули. Он слышал вертолет, он понимал, что вертолет ищет его. Он собрал всю волю в кулак и встал… встал и пошел.

Я показал экипажу большой палец в верх (это значит, что это наш ОП и мы его нашли).

Лодочник быстро выскочил из кабины, и мы вдвоем довели пострадавшего до вертолета. Самостоятельно передвигаться он совершенно не мог.

Все пристегнуты, двери закрыты, к взлету готовы. Докладываю об обнаружении коротким «НЖ» (найден, жив).

Мы взлетаем и сразу подбираем площадку у штаба. Машины МЧС и Лиза Алерт находятся на другом конце поля, за дорогой у леса.

Штаб еще не знает, что пострадавший найден.

Со второго захода мы садимся на поляне, в 20 метрах от штаба ПСР. Выхожу из вертолета и встаю на безопасном расстоянии. Собственно, сама опасность это пытающиеся прорваться под винты родственники пострадавшего. Объясняю, что необходимо дождаться остановки винтов.

Сын пострадавшего еще не может поверить, что все закончилось благополучно.

В штабе невероятное оживление. Только теперь становится понятно, на сколько все было плохо до этого. Потоком посыпались доклады по связи о том, что пострадавший найден живым. Винты остановились, я достаю деда из вертушки и передаю родственникам. Слезы, объятия… всеобщий гвалт. Посыпались шутки и смех.

Общее напряжение сразу спало. Понятно, что каждый, из тех, кто был задействован в поиске, готов был к тому, что живым деда найти не удастся… но в результате – найден, жив.

P.S. Пора на вылет…

P.P.S. Берегите себя…